Тем временем на своем домашнем рынке руководство RPK с этой недели снижает цены на 15–30% и призывает местного потребителя больше покупать продукты из латвийского молока. С этого мы и начали беседу.

"У нас будут убытки"

— Скидки — это краткосрочная акция для распродажи запасов, предназначавшихся для России? Или это начало долгой борьбы с теми же литовцами за местного покупателя?

— Сроки мы не определяли. Это просто те цены, с которыми мы идем на рынок. На молоко и кефир — минус 20%, на масло — минус 30%, прочие продукты — дешевле на 10–15%. Надеюсь, торговцы донесут это снижение цен до потребителя.

Почему мы это делаем? Нам всегда будет нужно молоко местных фермеров. Нас волнуют сообщения о том, что литовские закупщики молока или разрывают договоры с местными фермерами, или резко снижают закупочные цены. Это огромная проблема. Нам не нужны банкротства ферм. Поэтому главная цель — чтобы мы могли увеличить закупки местного молока. Для этого нужно, чтобы местную продукцию больше покупали на нашем внутреннем рынке. А для этого нужно снизить цены в магазинах.

— На сколько закупочные цены снизили литовцы?

— Насколько я знаю — до 20 евроцентов за литр.

— А до санкций фермерам платили 30 центов.

— Даже 33 было.

— А почем сейчас покупают молоко латвийские комбинаты?

— За всех не скажу, но мы с момента введения санкций свои цены в договорах не меняли вообще. Ни для одного фермера.

— Как-то нелогично получается в плане вашей рентабельности — покупать у фермеров молоко по более высоким ценам, а свою конечную продукцию продавать дешевле.

— Конечно, в наших расчетах заложен факт, что в будущем закупочные цены на рынке все же снизятся. Коррекция будет, это не секрет. Да, краткосрочно мы в первый момент берем на себя удар по рентабельности... У нас будут убытки. Но в долгосрочной перспективе наша задача в том, чтобы общий кровоток в отрасли не остановился — иначе это была бы фундаментальная проблема.

Увольнений в планах нет. Пока...

— К какому падению цен на молоко стоит готовиться местным фермерам?

— Сейчас этого никто не спрогнозирует. Но два аспекта сильно повлияют на ситуацию. Первый — последствия эмбарго. В среднем в день Латвия производит около 2 200 тонн сырого молока. Около половины этого объема — примерно 1 000 тонн — ранее использовалось для изготовления молочной продукции на экспорт в Россию. Это включая объемы, которые продавались переработчикам в Литву и далее шли на Восток.

И второе: нужно считаться с вопросом европейских молочных квот (отменяются со следующего года. — bb.lv) — это тоже сильно повлияет.

Но чего нельзя допустить — чтобы в итоге фермеры выливали молоко в канаву, потому что упал спрос.

Фермер не может сказать корове: подожди, не доись, сегодня твое молоко не купят. Нужно добиться, чтобы это молоко можно было продать. А для этого, в первую очередь, нужно увеличить местное потребление. И, конечно, нужно искать новые рынки сбыта — хотя бы для краткосрочного замещения российского экспорта. Хотя, я уверен, российский рынок для нас раньше или позже откроется.

— Упомянутое вами снижение цен с 30 до 20 центов за литр в случае литовских закупщиков — это реальный сценарий для всего местного рынка в ближайшие месяцы?

— Все же есть один ограничитель падения — европейский уровень интервенции на рынке. Регулирование ЕС оговаривает минимально возможную закупочную цену на сухое молоко. Насколько я помню, переводя ее в цену за литр молока, это примерно 21–22 евроцента. И если цены падают ниже, причем не на 1–2 дня, а дольше, — включается этот защитный механизм.

— То есть падения более чем на 30% не ожидается?

— Хочу надеяться, что нет.

— Работников увольнять планируете?

— Пока таких планов нет. Постараемся, чтобы и не пришлось.

Можно ли заменить Россию?

— В Россию вы экспортировали около 21% от оборота, то есть на сумму порядка 24 миллионов евро. Насколько реально заместить этот рынок другими?

— Это надо сделать. Это даже не вопрос.

— Ну, так ответит любой руководитель. Но насколько это реально сделать без потерь?

— В краткосрочной перспективе без потерь не получится. Мы изначально ставили целью международное развитие. И Россия для нас всегда была важна. Проблема российского эмбарго в том, что оно задевает не только нас, но и весь Евросоюз. Теперь во всей Европе будет огромное количество лишнего молока. Поэтому сейчас важно перефокусироваться на третьи страны, а не на Европу. И ближайшие три месяца будут очень сложными для отрасли. Тут и станет ясно, кто из игроков сможет лучше приспособиться к ситуации.

— Совладелец комбината Daugava Айвар Вайварс считает, что наша молочная продукция была нужна только в России и СНГ. А финансисты говорят, что российский рынок для нашей "пищевки" был самым маржинальным — там платили лучшую цену. Согласны?

— Трудно судить, какие у этих людей аргументы... Наши работники сейчас активно ездят по новым рынкам, ведем переговоры, смотрим, что можем предложить. Конечно, там речь идет о продуктах глубокой переработки, которые имеет смысл транспортировать... При этом понятно, что в краткосрочной перспективе заместить российский рынок без потерь — это нереально. Понадобится время, и будет некий переходный период, когда придется терпеть убытки. Все же санкции были неожиданны для всех.

— Хорошо, вот еще мнение: два года назад владелец Rīgas piena kombināts Андрей Бесхмельницкий тоже говорил о планах, как именно за счет российского рынка достичь оборота в 1 миллиард евро в течение 5–10 лет. И также говорил, что именно в России латвийская продукция традиционно ассоциируется с качеством.

— Да, есть объективные причины, почему российский рынок для нас очень важен. В том числе потому, что там годовой дефицит рынка — около 6 миллионов тонн молочного эквивалента. Поэтому мы много инвестировали, чтобы попасть на стол к российскому потребителю. Достижения уже были, и существенные — например, по крем-сырам в сегменте HoReCa (сфера общепита и питание в гостиницах. — "&"): там до введения санкций каждый четвертый сыр был наш.

Надеюсь, когда истечет срок эмбарго, мы сможем вернуть прежние позиции. В этом плане наша стратегия не меняется — по крем-сырам и маслам мы видим свою востребованность. Поэтому Россию из наших стратегических планов мы ни в коем случае не вычеркиваем... Все это — опыт. Пройдет время, и этот период будет вспоминаться с улыбкой.

Про надежды на Китай

— Представим, что через год эмбарго отменено. Будете корректировать стратегию и вводить ограничения по экспортным рынкам — скажем, в Россию больше 30% не продавать?

— Последнее, что нужно делать, — ограничивать продажи. Если на рынках есть спрос — будем обеспечивать предложение.

— Многие ваши более осторожные коллеги по пищепрому считают иначе. Например, Pure Chocolate и Brīvais vilnis традиционно говорили о планке до 30% на Россию — чтобы не сильно зависеть...

— К рыночной диверсификации можно подходить разными методами. В том числе продавая больше на третьих рынках.

— Ага, на миллиард евро продавать в Россию, и еще на 2 миллиарда, для баланса, — в Западную Европу.

— Или в Азию.

— Полагаете, это реально?

— Почему нет. Недавно к нам приезжала делегация из Китая. Сейчас мы ждем, когда пройдет сертификация нашего производства и нас включат в список китайских импортеров. На самом деле у нас там уже есть реальные клиенты, которые готовы и хотят покупать нашу продукцию. Это не из воздуха взято, это реальные вещи.

В Китае действительно можно будет говорить об очень большом росте оборота. Может, до миллиардных продаж за пару лет и не дорастем, но амбициозные цели на будущее — это же интересно. Например, в текущем году, в первом полугодии, мы тоже выросли более чем на 30%.

— В прошлом году консолидированный оборот Food Union составил 115 миллионов евро. В 2014-м будет меньше?

— Пока не хотел бы делать прогнозы. Но, надеюсь, несмотря на все события, оборот все же вырастет. А насчет убытков... Если бы этот разговор состоялся несколько недель назад — я бы говорил совсем иначе: у нас было четкое видение того, куда мы идем. Теперь нужно пересчитать все цифры заново.

Советы для своих и чужих

— Вы призываете жителей Латвии покупать отечественную продукцию. Но и в Литве, куда вы экспортируете свои продукты, тоже наверняка призовут выбирать своих...

— Конечно. И в Эстонии, и в Финляндии... Но сейчас нужно смотреть не на соседей, а думать о себе.

— А литовскому потребителю вы тоже посоветуете выбирать своего отечественного литовского производителя?

— Ясно, что ситуация будет сложной...

— Это действительно ясно. Но что посоветуете: литовцам — покупать ваш латвийский продукт, а нашим — не покупать литовский?

— Ну да! Вот вы сами и ответили! (Улыбается.) Конечно, это все непросто. Но сейчас экспорт нужно развивать за счет уникальной продукции, и у нас такая есть. А на местном рынке, понятно, конкуренция в любом случае ужесточится. И это касается не только литовцев. Если посмотреть на крупные страны, в которых молочная отрасль сильнее всего пострадала от эмбарго — это Голландия, Польша, Финляндия, — везде эта ситуация будет очень тяжелой.

— Что думаете о мероприятиях поддержки пострадавшим от санкций, которые предлагает правительство?

— Честно говоря, на данный момент оценивать сложно — большая часть этих инструментов будет вводиться на этой неделе. Единственное, что уже можно сказать: все было разработано очень оперативно, за это спасибо. Кроме того, многие торговцы уже выразили готовность расширить присутствие местных продуктов на своих полках, чтобы распродать запасы, предназначавшиеся для российского рынка. Теперь давайте проживем еще неделю и посмотрим, что каждая из сторон будет реально делать.

Обойти санкции? Есть варианты...

— Инвестбанкир Гирт Рунгайнис недавно заявил, что государству не надо никому помогать — мол, сами виноваты, что рисковали и работали с Россией.

— Ой, без комментариев.

— Не согласны?

— (Пауза.) Что тут сказать... Например, в начале года была ситуация с очень сильными колебаниями курса рубля — и тогда тоже были разговоры, что нужно пострадавшим как-то помогать. Но там все же был классический случай, от которого можно застраховаться через финансовые инструменты. А заранее защититься от такой ситуации, как с эмбарго, — нельзя. И в данном случае пострадала не только Латвия, и не какие-то отдельные предприятия — под ударом вся европейская отрасль. Ну и о чем тут еще говорить?

— Нет возможностей обойти эмбарго и сохранить позиции в России, размещая там свои заказы на местных контрактных производствах?

— Конечно, мы смотрим на разные альтернативные варианты. И не только мы — об этом же думают все крупные европейские игроки, оказавшиеся в аналогичной ситуации. Но до тех пор, пока мы не подписали конкретные договоры, говорить об этом официально — рано. В том числе потому, что мы конкурируем с теми же литовцами, финнами, немцами, голландцами... Скажем так: ищем варианты. Большего пока не скажу.

— А купить там местное производство? Например, у финского гиганта Valio в России есть свое производство, и оно под санкции не попадает.

— Да, у них есть. У тебя может быть переработка, но тебе для этого нужно сырье — молоко. А по нему в России сейчас большой дефицит.

— А размещать заказы в Беларуси — вариант?

— Конечно, это тоже один из вариантов, который мы оцениваем. Хотя и не самый инновационный. Но я уверен, что еще как минимум сотня производителей сейчас смотрят в том же направлении. Поэтому рассказывать об этом подробней пока не будем.

Справка

В группу Food Union входят два молокозавода — АО Rīgas piena kombināts и АО Valmieras piens. На них работает более 800 человек, оборот превышает 100 млн. евро в год. Предприятия Food Union закупают молоко более чем у 400 латвийских фермерских хозяйств.

ДОПОЛНЕНО: 

В связи с российским эмбарго на молочные продукты производители и переработчики молока в Латвии получат поддержку в размере 13 млн. евро, возможно, уже в сентябре или октябре, заявил на заседании Совета по сотрудничеству сельскохозяйственных организаций министр земледелия Янис Дуклавс. Деньги будут выделены из средств на непредвиденные обстоятельства. Решение должно быть еще согласовано с Еврокомиссией, сообщил министр.

В ближайшее время с Брюсселем состоятся переговоры о государственной интервенции на сухое молоко и сливочное масло, а также об экспортных субсидиях.

Днем ранее в правительстве решили погасить проценты по кредитам, которые успели взять пострадавшие предприятия.