БЮРОКРАТИЯ НА ОЛИМПЕ

В момент, когда худрук «Гоголь-Центра» Кирилл Серебренников предложил Валерию Печейкину работу над «Метаморфозами», с текстами Овидия молодой драматург был не так чтобы очень дружен – но и не так чтобы незнаком. Когда-то он, выпускник Ташкентского государственного экономического университета, поступил в московский Литинститут, однако его не окончил, что позволяет предположить: абсолютного уважения к гекзаметру Печейкину все же недоставало. Это дало возможность взять ножницы, начать резать классический текст и – более того – дописывать.
Дипломированные литераторы так и не поняли, «зачем позвали какого-то ребенка (ребенку 29 лет. – Вести СЕГОДНЯ) и дали в руки перо», -- говорит Валерий. Тем не менее «Записки на полях Овидия» сделали свое дело -- прошили и скрепили слишком разные древние истории единым героем, которого пришлось изобрести. «Персонаж этот всем в России понятен: человек, который, сам не того не ведая, оскорбил богов и был приговорен ими к превращению в животное. Но так как и на Олимпе имеется бюрократия, животным бедолага стал лишь наполовину. И теперь просит, чтобы боги либо довели свою работу до конца, либо вернули ему человеческий облик».

БЕЗ КОЖИ

В спектакле, как в книге Овидия, есть все. «Там и про любовь, и про смерть, и про ужасы всякие. В сценах насилия поэт проявляет внимание к деталям, к тому, как катится голова, как трещат кости. У него очень много физиологии. Есть только один момент, когда он не то чтобы не справился -- ушел от описания: когда Аполлон приказал содрать с Марсия кожу. Там всего четыре строчки. Меня попросили придумать еще хотя бы 15. Я позвонил своему другу, помощнику хирурга, и попросил рассказать, как это может выглядеть. Он сказал: нет, это фашизм, я об этом даже думать не буду, я давал клятву Гиппократа». Но после долгих уговоров все же описал «процесс полной сепарации кожного покрова». Драматург зафиксировал сложные слова в должном порядке – и понял: работает! «Когда выходит актер и произносит этот холодный отстраненный тест, я вижу, как люди начинают шевелиться, и даже не от того, что он жестокий, а потому что это взрыв новой лексики. Потому что в спектакле уже слышали гекзаметр, слышали мои тексты, песни -- и вдруг появляется Аполлон-фашист и сдирает с человека кожу. Я рад, что удалось найти слова и для ужаса, и для любви, и для надежды».

ХЛАМ В СКЛАДЧИНУ

«Метаморфозы» поставлены силами российско-французской команды. Кирилл Серебренников и успешный французский режиссер Давид Бобе, руководитель трех театров в Нормандии, сочиняли спектакль то вместе, то подменяя друг друга. «Сначала мы распределили так: он отвечал за любовные сцены, я -- за кровавые. Потом Давиду захотелось делать кровавые сцены, а мне – любовные, -- рассказывает Кирилл. – Но я сломался на гекзаметре. Звоню Давиду: это ужасно интересный текст, но кто его будет слушать? Он: «Как?Там же все так легко, и понятно, и прекрасно!». Я подумал: какой Давид умный, гекзаметр как орехи щелкает. А потом выяснилось, что мы читали разные «Метаморфозы» разного Овидия: он – в переложении для детей, а я — в издании Российской академии наук».

Создать сценический эквивалент всех возможных Овидиев помогала еще и переводчик с французского Римма Генкина: она взяла на себя детские истории. И в конце концов классика древнего Рима и современная драматургия, сказки и мифы, танец и декламация, видеоарт и летающие целлофановые пакеты объединись в апокалиптическом пространстве, в котором время не определяется. На зрителя летит вселенский хлам. Его просят не надевать белое.

Кирилл Серебренников (1969) родился в Ростове-на Дону, окончил школу с золотой медалью, а физический факультет Ростовского госуниверситета – с красным дипломом. Свой первый спектакль поставил, будучи школьником, на профессиональной сцене – в 21 год. С 1991-го активно работал на телевидении: снимал рекламу, клипы, сериалы, документальные, художественные и музыкальные фильмы, вел программу «Другое кино»; в 1998-м был награжден национальной телепремией «Тэфи» (1998). В 2001-м дебютировал как театральный режиссер в Москве. Сотрудничал с МХТ им. Чехова, «Современником», Большим и Мариинским театрами и другими прославленными коллективами. В 2012-м стал руководителем, прямо скажем, не самого благополучного Московского драматического театра имени Гоголя и на его базе создал в 2013-м «Гоголь–центр».