Это было в сентябре 1658–го, в год ужасной войны между шведами и поляками, полем боя для которой стала Курляндия. Шведский генерал Дуглас подошел к Митаве со своими полками и вступил с курляндским герцогом Екабом в переговоры о проходе через город. А ночью, воспользовавшись беспечностью часовых, шведы захватили герцогский замок.
"Рассказывают, что когда одна из буйных ватаг шведских солдат ворвалась внезапно в комнату супруги Екаба, герцогини Луизы–Шарлотты, то на крики ее о помощи явились слуги и между ними придворный балетмейстер–француз, — писал дореволюционный историк Константин Военский. — Когда последний с рыцарством, свойственным его нации, кинулся на защиту герцогини, один из солдат замахнулся мечом и отрубил ему правую руку по самое плечо. Обстоятельство это, как говорят, произвело столь потрясающее и сильное впечатление на герцогиню, бывшую в то время беременной, что когда через несколько месяцев она разрешилась от бремени сыном, принцем Александром, последний родился без правой руки. Предоставляя физиологам и медикам судить о возможности подобного явления, мы можем лишь констатировать факт, что тело принца Александра, находящееся в настоящее время в склепе Митавского дворца, действительно лишено правой руки. Последнее обстоятельство, однако, не помешало юному принцу владеть в совершенстве оружием..."
Разумеется, это всего лишь легенда, ибо при рождении у принца все конечности были на положенных местах. И шпагой он одинаково ловко орудовал что левой, что правой рукой. Другое дело, что как младщему сыну престол даже такого заштатного герцогства, как Курляндское, ему не светил. И принц отправился добывать славу и почести на тогдашний фронтир, передовой рубеж столкновения христианской и мусульманской цивилизаций — в Венгрию. Там было жарко в прямом и переносном смысле.
В 1683 году турки осадили Вену и были с трудом отброшены подошедшей немецко–польской армией. Столкнувшись с османским вызовом, христианские государства, на время забыв распри, объединились в Священную лигу для контрнаступления. В той войне впервые к европейской коалиции присоединилась и Россия — это произошло в апреле 1686–го. В том же году собранная по германским княжествам и королевствам армия отправилась покорять Буду — ключ к Венгрии, захваченной турками еще полтораста лет назад.
В составе этой армии маршировал и Курляндский полк принца Александра. Несмотря на свои всего–то 27 лет, он к тому времени был уже признанным бойцом, потерявшим в боях с османами правую руку, но от этого ставшим еще более опытным, злым и опасным их противником.
Сильнейшая крепость Европы
Нынешний Будапешт в те времена был двумя городами — равнинным Пештом и вздыбившейся на холмах правого берега Дуная Будой.
Неприступных крепостей не бывает в принципе, но Буда была максимально близка к этому определению. Трижды в свое время пытались взять эту цитадель христианские армии — и каждый раз безуспешно.
Начать с того, что сама Буда была окружена двойным кольцом крепостей, и только после падения Эстергома (1683) и Эрешкуйвара (1685) европейская армия открыла себе дорогу к сердцу Венгрии.
Буда стояла на высоком плато с крутыми склонами. С востока ее прикрывал Дунай, западные же склоны были настолько круты, что исключали штурм Верхней крепости с этого направления. В северной части у Венских ворот возвышались Эстергомская башня и три ряда крепостных стен. Перед ними ров глубиной 20 метров. Южный фасад крепости упирался в Большую круглую башню — самую мощную твердыню крепости. А за ней — обширный дворцовый комплекс с несколькими стенами и лабиринтом внутренних дворов. И все это защищал не только 12–тысячный гарнизон паши Абди Абдуррахмана, но и многочисленное мусульманское население Буды, понимавшее, что падение города ничего хорошего им не сулит.
Но и Европа послала под Буду лучших из лучших. Отпрыски знатнейших семей Германии, Франции, Англии, Испании, Италии прибыли сюда, чтобы поучаствовать в "битве столетия". В их числе были принц Карл Филипп Нейбургский, герцог Эктор Виллар, принц Евгений Савойский. Английский король Яков II приказал своему внебрачному сыну, будущему маршалу Бервику, бросать учебу в Париже и спешить в Венгрию. Так что принц Александр оказался в хорошей компании. Кстати, конюшим при нем в чине поручика служил Карл Бирен, отец знаменитого Бирона, будущего курляндского герцога и регента Российской империи.
Шпаги против ятаганов
Курляндцы входили в бранденбургский корпус Ганса Шёнинга, расположившийся первоначально на берегу Дуная, напротив Нижнего города. На острове Чепель союзники перехватили отосланный из Буды гарем паши — 92 красавиц. Их выставили на торги как военную добычу — выручка составила 200 тысяч дукатов. Наверное, и Александру досталась наложница. Средневековое рыцарство было уже в прошлом, а Гаагская конвенция — в будущем...
24 июня союзники взяли штурмом нижнюю часть города, обращенную к Вене, но это была только разминка. 13 июля главнокомандующий объединенной христианской армией герцог Карл Лотарингский послал три штурмовые колонны на южный фас крепости. Турки стянули сюда все силы — и отбились. Тела атакующих лежали под стенами в несколько рядов, погибли графы Герберштейн и Куфштейн. Стало ясно, что наскоком тут ничего не сделать, и солдаты, поплевав на ладони, взялись за лопаты. 16 июля баварцы, подведя вплотную траншеи, овладели рвом одного из южных бастионов, заплатив за это гибелью в полном составе "золотой роты" графа Фонтена, составленной из лучших дворянских фамилий Южной Германии. Это было только начало.
Через неделю каленое ядро каким–то чудом залетело в пороховой склад, устроенный турками во дворце. Взрыв был настолько чудовищен, что Дунай вышел из берегов, а столб дыма сравнили бы с атомным грибом, если бы в 1686 году имели понятие, что это такое. Даже через час город невозможно было разглядеть из–за неоседавшей пыли. Когда же она улеглась, в восточной стене зияла 60–метровая брешь. Увы, крутые склоны делали этот подарок судьбы бесполезным — к ней было решительно не подобраться.
Паше направили требование о капитуляции, предполагая, что он еще не вполне опомнился после взрыва. В ответ он вывесил на дереве перед Стамбульскими воротами 100 голов пленных солдат и офицеров. Наглость гарнизона подогревалась слухами о том, что армия великого визиря Сулейман–паши выступила из Белграда на помощь Буде.
К концу месяца эти слухи превратились во вполне определенные разведданные, и чтобы взять город до подхода Сулеймана, европейская армия 27 июля пошла на генеральный штурм Буды. Четыре мощные подземные мины, взорванные османами, разметали в клочья передовые батальоны, но генералы Штаремберг и Шёнинг лично повели дрогнувших было солдат на приступ по искореженным телам убитых. В колонне последнего шли и курляндцы.
Когда солнце зашло над многострадальным полем битвы, то в руках христиан были Большая круглая башня на юге и внешняя крепостная стена на севере. Но это был еще только первый рубеж обороны, а потери уже были ужасающими. Принцы крови валялись в куче трупов вместе с безвестными рядовыми. Списки раненых читались как справочник "Кто есть кто в Европе–1686": герцог де Эскалон, маркиз Валеро, герцог де Круа (тот самый, что оставленный Петром I во главе русской армии под Нарвой, будет в 1700–м разбит молодым шведским королем). Много грехов было у тогдашней европейской элиты, но никто не упрекнет ее в нежелании умирать наравне с черной костью.
Падение цитадели
Османы тоже истекли кровью, в гарнизоне осталось не больше 5 тысяч боеспособных бойцов, державшихся только надеждами на скорую помощь великого визиря. В Стамбуле тем временем 10 тысяч мусульман во главе с султаном непрерывно молились на площади перед Ай–Софьей об избавлении Буды от осады. И уже 1 августа 80–тысячная армия великого визиря развернулась к северу от Буды. А вот дальше...
Месяц османы упорно пытались раздавить европейскую армию под стенами цитадели или хотя бы пробить коридор для снабжения Абди Абдуррахмана. Все напрасно. В огне непрерывных войн Европа выковала пехоту, превосходящую непобедимых когда–то янычар. Лишь 500 человек прорвались в итоге в крепость. Европейцы же успевали и отбиваться от визиря и крошить тяжелыми ядрами крепостные стены.
Надежды осажденных таяли с каждым днем, но и вторично предложенная капитуляция была отвергнута. Визирь передал паше фетву великого муфтия: "Оборона Буды, ключа к Османской империи, — это религиозный долг, ради которого должно пожертвовать жизнью".
2 сентября в 6 часов утра 6 пушечных выстрелов дали знак к общему штурму. Полевая армия османов молча наблюдала за ним, выдохшись в бесплодных попытках прорвать ретраншементы герцога Лотарингского. После полудня визирь приказал отходить, не желая, чтобы воины видели конец турецкой Буды.
Крепость сопротивлялась отчаянно, и кровь снова лилась не ручьями, а полноводными реками. Абдуррахман с лучшими воинами насмерть встал у Венских ворот, здесь турки полегли до единого. В пять часов вечера баварцы, рубя и сжигая все на своем пути, первыми ворвались в цитадель Верхней крепости. Оставшиеся в живых османы выбросили белые флаги, но опьяневшие от ярости победители не обратили на них никакого внимания.
Начался заключительный акт трагедии, в которую превращался каждый удачный штурм той эпохи: резня. Разграбляемый город горел всю ночь, и даже реки крови не могли затушить пожар. Резали и грабили всех: мусульман, иудеев, христан. Дело в том, что большинство венгров в начале этой войны воевало именно в составе турецкой армии — не так плохо им жилось при османах, как принято думать. Ну а с "власовцами" какой разговор?.. В огне погибла часть знаменитой Корвиновской библиотеки, причем вину за ее поджог возложили на пашу Абдуррахмана, который ни сном ни духом не ведал о ней и вообще был убит за четыре часа до этого. Историю пишут победители.
А русские пошли на Крым...
Ничего этого Александр Курляндский уже не видел. Он был смертельно ранен еще при штурме 27 июня и скончался на следующий день. Не видел он и последовавшего за падением Буды всеевропейского триумфа. От Лиссабона до Варшавы и от Лондона до Неаполя шли народные гулянья, палили фейерверки. Взятие Буды назвали самым выдающимся военным достижением Европы XVII века. 150 лет Буда была щитом Османской империи. Ее падение позволяло освободить Венгрию и открывало дорогу на Белград. Это означало, что европейский мир сумел добиться коренного перелома в войне против самого страшного своего противника со времен нашествия монголов. Сталинград и Курск в одном флаконе.
А в следующем, 1687 году русские войска под начальством князя Василия Голицына направились в Крым. И хотя тот поход окончился неудачей, заявка на полуостров, которая будет реализована уже в следующем веке, была сделана. И сам того не зная, этому поспособствовал своими подвигами под Будой безвестный ныне курляндский принц, от которого остались разве что та самая старинная легенда да несколько строк в берлинском издании "Пантеона прусских героев" 1835 года издания.
Впрочем, если в Европе XXI века и дальше пойдет так, как в Париже, придется ей вспомнить ТЕХ своих героев...