- Ваша латвийская история: когда вы побывали здесь впервые, что особенно любите, чем дорожите?

— Я люблю органную музыку. Орган — это символ западноевропейской гармонии, как колокол — символ восточноевропейской. Еще в школе я с друзьями бегал на концерты Гарри Гродберга в Московской консерватории, ездил на выступления европейских исполнителей в Ригу, в Домский собор. А дорожу в первую очередь людьми. В людях — Бог!

- Человеческие нити — люди, которые вам дороги в Латвии?

— Те, кому дорог я. Теперь уже тысячи. После "Интернов". А до них — олдовая, рок-н-рольная тусовка, к этому времени уже эволюционировавшая в крупный бизнес и академическую культуру. Был один человек, который погиб в автомобильной катастрофе и остался только в моей памяти. С ним связано открытие фан-клуба моего первого фильма "Арбитр". Я — неблагодарный эгоист, так ни разу там и не побывал. Теперь клуба давно нет. Когда я приезжаю в Ригу, я смотрю из окна автомобиля и отчаянно гадаю, где бы он мог находиться?

- Радость и грусть — cамые запомнившиеся события во время ваших приездов?

— Радость — встречи с людьми, тихие разговоры на ходу, в паутине переулков Старой Риги.

Радость — встречи с людьми в зале, во время Духовных бесед. Восторженное понимание, что видишь мир так же, как и эти люди.

Радость — посидеть одному в пустой кафешке у Дома Черноголовых, ощутить ничем не устраняемые отголоски детских надежд однажды все-таки встретить рыцаря.

Грусть — невозможность сделать всё вышеперечисленное завтра. Я же — нон грата.

- Вы разочарованы, раздосадованы, рассержены тем, что вам закрыт въезд в Латвию?

— Обескуражен. По сути деятель культуры не может быть персоной нон грата. Культура всегда в стороне от политики. Правительство демократической страны не может навязывать своим гражданам — какие фильмы смотреть. Государственные чины, допускающие подобные ошибки, наносят неисправимый вред имиджу Латвии. Мне жаль, что некогда культурная и просвещенная страна начала «жечь книги на площадях», и поэтому я думаю, что многим латышам мой запрет не нравится.

- Возможно, отказ вам в пребывании в Латвии действительно укрепил ее национальную безопасность? Каждая страна вправе себя защищать.

— Пока меня не сделали противником латвийской безопасности, я им не был. Латвийское правительство запустило на конвейер создание противников своей же страны. Сейчас это главная угроза национальной безопасности. У Латвии нет противников в России.

Для меня абсолютно естественно мирное сосуществование русских и латышей. Это доброе и честное сосуществование. Я думаю, что лучшее для Латвии — это дружба с Россией. Это и история подтверждает.

- Вы будете оспаривать решение латвийских властей?

— Разумеется, нет. Я священнослужитель, нам нельзя свидетельствовать в суде и держать обиду. А так, конечно, в других обстоятельствах, я бы обязательно компенсировал потери от причиненных мне деловых неудобств. Бездонная, знаете, тема для юридических импровизаций.

- Надеетесь ли вы еще когда-то приехать в Латвию?

— Конечно. В самом скором времени. На вечер органной музыки в первую очередь.