Две составляющие одной проблемы

— Бывший совладелец металлургического завода Liepājas metalurgs Киров Липман назвал вашу компанию компанией мошенников и усомнился, что новому собственнику — украинскому KVV — удастся успешное возобновление деятельности на предприятии. Вам есть что ответить?

— Мы долго молчали, но сейчас я попробую объясниться. Тендер, на котором продавались активы компании Liepājas metalurgs, проходил чуть больше года назад. Я тогда в этой команде не работал. Пришел с января 2015 года сначала финансовым директором, а с 1 июля стал членом правления. Но я профессиональный металлург, сталеплавильщик по образованию. Работал на Оскольском металлургическом комбинате, Белорусском металлургическом заводе, в Дании и Румынии. Поэтому не посторонний человек в отрасли.

На момент проведения тендера ситуация на рынке свидетельствовала о том, что предприятие способно работать рентабельно. Официально в документах тендера было сказано, что разница между сырьем (металлоломом) и готовой продукцией (арматурой) должна составлять около 190 евро за тонну. Такое положение дел давало возможность устойчиво работать и постепенно рассчитываться по сделке. И действительно, если посмотреть график двух цен начиная с 2010 года по конец 2014-го, то мы увидим разницу от 185 до 210 евро. Естественно, компании, участвовавшие в тендере, а там были и очень крупные игроки с громкими именами, понимали ситуацию, в том числе и экономические условия в Латвии.

Но после заключения контракта произошли сразу две вещи:

Во-первых, усилились валютные колебания между евро и долларом. Мы покупали заготовку за доллары, и на момент заключения сделки она стоила 312 евро, а уже через месяц, когда она пришла в Лиепаю, подорожала до 354 евро. Закупочные цены фактически выросли на 15–20%. Параллельно происходило падение цен на арматуру, которую производят в Лиепае. Она на традиционных рынках сбыта упала с 415 до 380 евро за тонну в феврале, а в июле еще на 40 евро. Причины — слабое ожидание строительства в этом году во всех регионах мира.

На рынок также повлияли китайцы. В Китае произошли падения всего, что связано с инвестициями во внутреннее строительство. И мощная металлургическая машина при поддержке государства развернула поток металла на внешние рынки. Чтобы понять, что такое Китай в мировом значении, достаточно привести цифры. На сегодняшний день в мире производится 1,2 млрд. тонн стали в год. Из них на Китай приходится почти 50% производства. Причем на протяжении 20 лет Китай был главным импортером. И все производители успешно сбывали туда товар. Но Китай параллельно наращивал свои сталеплавильные мощности и сейчас из главного импортера превращается в главного экспортера. Китайское государство это активно поддерживает, стимулирует продажи на экспорт. И начинает с простых материалов, таких как наша арматура, продавая их по очень низкой цене.

Соответственно на рынках сбыта произошел застой, цены начали падать. В итоге маржа между стоимостью металлолома и стоимостью арматуры опустилась до 155–160 евро. Если бы мы работали как предприятие полного цикла, то убытки составляли бы около 30 евро за тонну. То есть за 65 тыс. тонн примерно 1,95 млн. евро. Собственнику в таких условиях трудно балансировать.

— Почему падают цены на готовые продукты, но не дешевеет сырье?

— Тут злую шутку снова сыграл курс евро. В условиях тендера упоминалось, что в странах Балтии есть устойчивый рынок лома, который покрывает потребности Liepājas metalurgs. По емкости это действительно так: металлолом всех прибалтийских стран, а это примерно около 700–800 тыс. тонн по нашим оценкам, способен покрыть наши годовые потребности. Еще можно добавить спотовые закупки.

Но на сегодняшний день основные операторы металлолома в Прибалтике от нас отвернулись. Когда завод два года стоял, операторы рынка лома начали развивать поставку лома в средиземноморский регион. Основной покупатель — Турция, частично Италия и Испания. К тому же Турция — это долларовая зона. Рынок Турции — это 240 долларов за тонну металлолома, довезенного в страну. При сегодняшнем курсе — это 190–200 евро за тонну металлолома. Мы не можем платить такие деньги, потому как, прибавляя 190 евро, которые тратятся на издержки по производству, конечная цена получается 390 евро, в то время как средние мировые цены — ниже 370 евро за тонну.

Против лома нет приема

— Где вы покупаете лом сейчас?

— Это Россия и Белоруссия. Не нужно забывать, что два года нас на рынке не было с продукцией. Непросто вернуться с продажами туда, где тебя уже заместили конкуренты. Польша, Белоруссия, Украина и Россия, где курс валют также упал, имея более низкую себестоимость, могут предлагать цену лучше, чем Liepājas metalurgs. И мы это очень сильно ощущаем.

К сожалению, это влияние рынка и конкуренция заставили нас на пути открытия предприятия пересмотреть свои планы. Это произошло несколько драматично и в отношении людей, которые на короткое время были приняты на работу.

— То есть вы не скрываете, что увольнения были. Говорят, снова сократили 300 человек.

— Производство проката мы начали 18 февраля, работаем практически без остановок. Два с половиной дня был простой из-за вышедшей из строя детали, которую в срочном порядке доставляли из Франции. Других остановок у нас не было. На заводе работает 540 человек. В прокатном цехе — 290. И в среднем в месяц выпускается 25–27 тыс. тонн проката, который мы успешно реализуем примерно в том же объеме.

За два месяца, после того как мы уволили временных работников, мы смогли сократить на 10 евро за тонну производственные затраты, чтобы работать «по нулям». Повторюсь: параллельно мы развиваем рынки продаж. Ведь когда Liepājas metalurgs работал на полную мощность, было 350 покупателей, а сейчас только 70. Также работаем с сертификацией продукции на рынках, куда идем.

— Какие у вас планы на будущее?

— В наших планах расширить производство за счет запуска второго прокатного стана. Идет подготовительная работа и важно понимать, как продукт продать. Запуск планируется на октябрь. Это даст 240 новых рабочих мест.

Чтобы не сделать фальстарт, какой уже случился в мае, будем вдумчиво подходить к запуску. Если будем видеть рынок продаж, мы примем это решение. Плюс нам удастся войти в безубыточную зону работы. Бизнес-план уже просмотрели кредиторы в лице Госкассы ЛР, банки Citadele и SEB.

Замах на Скандинавские шельфы

— Независимые эксперты говорят, что плохому инвестору мешает все — китайцы, курс валют, сборщики металлолома...

— В качестве ответного аргумента я привел бы пример испанского предприятия группы Gaillarde, которое в докризисные времена за кредитные средства построило два завода. Его общая задолженность перед банками — 1,7 млрд. евро. И они почти не работают из-за отсутствия рынка сбыта. Даже местного испанского рынка строительства нет. Предприятие просто выживает. Кредиторы понимают, что красивое новое оборудование можно будет просто похоронить, поэтому помогают предприятию.

Три завода закрылись в Италии. Около 200 тыс. человек были уволены. Очень несладко всем металлургам, особенно европейским.

На сегодняшний день прогнозировать строительный бум никто не может и заказы на арматуру вряд ли вырастут. С таким простым сортиментом, как арматура (а другое на оборудовании 40-летней давности не сделаешь), далеко не уедешь. Перспектива жизни на заводе одна — освоение продуктов более высококачественных, более специализированных, которые могли бы иметь устойчивый спрос. И иметь добавленную стоимость выше, чем производство арматуры.

— Какие это могут быть продукты?

— Есть программы развития морских шельфов в Великобритании и странах Скандинавии. Изделия из стали, которые используются там, имеют специальные свойства и не могут быть произведены широким кругом металлургов. Мы думаем о производстве специальных продуктов с добавленной стоимостью 10–15 евро.

Первый этап реконструкции прошел еще при старых хозяевах. В планах была постройка современного прокатного стана рядом со сталеплавильным цехом, чтобы обеспечивалось снижение себестоимости прокатного передела с сегодняшних 65 евро до 40 евро за тонну. Но жизнь поменялась.

Тем не менее два-три миллиона евро мы готовы вложить в реконструкцию существующих прокатных станов.

И еще один вопрос, который важно решить, — это подготовка кадров. Средний возраст работающих на предприятии — 52 года. Когда предприятие стояло, многие были уволены. Молодое и среднее поколение нашли работу. И я их понимаю, если они сто раз взвесят, вернуться ли на Металлург или остаться в Швеции, Дании, России или Польше на аналогичных металлургических заводах.

Нам не хватает рабочих, людей среднетехнических и инженерных специальностей. Мы хотим попросить защиты у государства. Важно понять: металлургия сегодня без поддержки государства не может.

Я в свое время учился японским технологиям, перенимал их опыт. Могу сказать так: в Японии нет ни сырья, ни энергии. А металлургия есть, хоть и потеряла лидирующий объем (когда-то была на третьем месте по производству после России и США). В Японии металлургия самостоятельно существовать не могла — не выдержала бы конкуренции. Все металлургические предприятия были построены в рамках концернов, которые производили автомобили и суда. Только так японская металлургия имела право на существование, и при поддержке государства.

Возможно, такие старые технологии, как у нас, не нужны современной Европе. Но Италия, Франция и Германия, где традиционно такие же старые подходы к металлургии, только перекрестятся, если Liepājas metalurgs окончательно загнется. Мы это чувствуем.

Сколько украинцев на заводе?

— Можете ли озвучить объем инвестиций, которые сделала именно KVV?

— Сложно подсчитать. В рамках сделки у KVV перед кредиторами есть определенные обязательства. Они по графику выплачиваются. Речь о 35 млн. евро. Плюс в оборотные средства вложено 25 млн. евро. Увеличение прокатного производства потребует примерно 15–17 млн. евро на оборотные средства. На пуск предприятия и его расконсервацию потратили около 2 млн. евро.

— Если кадры будут подготовлены, где гарантия, что они не уедут в Германию, Россию?

— Кадры готовить нужно в любом случае. Мне лично такого вопроса не задавали, но я слышал, когда собственника спрашивали: вы что, работников с Украины привезете?

Развею слухи: нас украинцев всего два человека. Все остальные — бывшие работники Liepājas metalurgs. Люди со стажем и богатым опытом, как производственным, так и жизненным. Есть страны, которые завозят квалифицированный персонал. Кстати, вот лиепайчане так работают в металлургии Швеции.

Конечно, с той же Данией сравнивать в плане зарплат нельзя. Но не только деньгами все измеряется. Есть люди, которые променяли бы довесок в 200 евро к зарплате на жизнь дома и устойчивый заработок.

— Четыре металлургических завода были заложены в России в 2007 и 2008 годах. Вы ощущаете их влияние?

— Ощущаем Северсталь. И сейчас на рынок Германии вышел ЛНМК Калуга, который выпускает плоский прокат для машиностроения и судостроения. Завод был запущен недавно, но они со своей продукцией сейчас стучатся на рынок. Ну и Белорусский металлургический комбинат.

— Украина уже не конкурент?

— Украинские поставки арматуры и другого проката в Латвию и другие страны Балтии точно идут. Что касается украинского сходного с нами продукта — потока на рынки Скандинавии нет. Украинский рынок тут значительно меньше, чем белорусский и российский. Логистическое плечо длинное. Все-таки железная дорога, тарифы, транзит через Белоруссию.

— На какой оборот собираетесь выходить в будущем?

— Все будет зависеть от того, насколько рынок позволит запустить второй стан. Если в тоннах, то это 300–320 тыс. тонн за этот год, начиная с конца февраля. Мы идем по пути проработки вариантов закупки и накопления у нас на складе 14 тыс. тонн металлолома. Наличие склада — вопрос устойчивости работы сталелитейного цеха. Если он не работает на полную мощность, то дополнительно генерирует убытки и немалые. Если работает всего на 50%, то это 15 евро убытков за тонну. Полная мощность — порядка 75 тыс. тонн в месяц.

Лиепая вдохновляет

— Вы приехали жить в Латвию. Нравится страна?

— Я получил рабочий ВНЖ в связи с контрактом, хотя имею паспорт гражданина Российской Федерации. Мне Лиепая очень нравится. В последние 15 лет я жил в Киеве — большой столичный город. Но у Лиепаи есть свой шарм, и море дает очень хорошую энергетику. Очень люблю, когда тяжело, или просто после работы прийти к морю. В любую погоду. Подпитываешься и находишь силы.

И местные люди очень приветливые. Всегда, если подойдешь и что-то спросишь, объяснят и помогут разобраться с самыми разными бытовыми вопросами. Жалко, что людей в городе не много осталось, очень виден отток. Но думаю, такова судьба многих европейских стран.

И на Украине у нас так же. Не говоря уже о той ситуации, которая там складывается сегодня. Это еще больше подстегнуло украинцев сосредоточиться в более спокойных регионах.

— А украинцы не интересуются возможностью приехать на заработки в Латвию?

— На Украине даже есть термин такой "заробитчане" — люди, особенно с Западной Украины, уже давно зарабатывают деньги в странах ЕС, работая в сельском хозяйстве или сфере обслуживания. Промышленность и на Украине пошла на спад: специалисты, которые были уволены, ищут работу за рубежом.

Конечно, если бы были варианты приехать сюда — люди с удовольствием поехали бы. Но в моем понимании работа в Латвии в первую очередь нужна местным. Если работа на заводе не будет популярна у лиепайчан — придется искать кадры за пределами. Сейчас, кстати, свободны две вакансии на заводе.

— Латышский не собираетесь учить?

— Я над этим задумался. Когда финансовые документы читаю, многие слова уже знакомы. Наверное, если все будет складываться, то язык надо знать. Я приветствия в коллективе всегда произношу на латышском, стараюсь элементарным набором слов пользоваться.