Ну, может быть, не закрыл бы, а присоединил к более успешным или объединил между собой. По сути, имеют право на существование и финансирование из госбюджета не более 50 институтов. Причина, собственно, одна — низкое качество работы. Есть такие институты, где годами и даже десятилетиями вообще ничего не происходит. Но деньги из госбюджета они получают исправно.
Хотите знать, как в принципе выделяются средства для таких полумертвых институтов? Когда я стал министром образования, то увидел специальные бланки, в которые вписываются деньги для таких НИИ. Это было похоже на выдачу пособий на содержание, на какие-то пенсии по выслуге лет. Причем суммы каждый год значились одинаковые, что в целом указывало на то, что вообще никто не контролировал, на что эти научные институты тратят средства, почему именно столько и пр.
Естественно, когда я вдруг поднял вопрос о том, что, мол, надо бы увидеть и результаты работы, то поднялся страшный шум. А зачем, если все привыкли работать по старинке и не задумываться о каких-то результатах? (Смеется.) Все это привело к тому, что оценка качества латвийской науки независимыми внешними аудиторами оказалось очень плохой. И правительство уже разработало проект структурной реформы научной отрасли Латвии (см. справку о реформе научного мира Латвии.)
Как нанять Нобелевских лауреатов
— Но я объясню, чем плоха раздробленность научных институтов и почему это влияет на общую низкую оценку качества латвийской науки. Любой научный проект получает какое-то финансирование от государства, остаток денег он должен софинансировать своими силами. И если этот институт маленький, то и получает от государства, соответственно, он не так много средств. С которыми, по сути, невозможно что-то сделать. Большой институт может получить очень хороший проект стоимостью 30 млн. евро, но для этого ему нужно привлечь свои 5–6 млн. евро. Это ему по силам. Даже в этом смысле нужна консолидация, чтобы просто была критическая масса. Она нужна для того, чтобы получать серьезные проекты из Европы. Не говоря о том, что серьезный институт может платить хорошие деньги своим ученым, чтобы те не думали о хлебе насущном. Да что там говорить, вы можете даже приглашать к себе на работу Нобелевских лауреатов, если у вас есть вот такие концентрированные ресурсы.
Кроме того, если объединять науку с учебным процессом, то это тоже хорошо, поскольку появляется смена поколений в науке. Тогда студенты пишут не какие-то абстрактные диссертации ни о чем, а реальные полезные работы внутри научных проектов, под руководством опытных ученых.
Вузы отложены до 2016
— И еще о двух вещах. Это качество высшего образования, о котором я начал говорить еще до того, как пошел в политику. И о том, как интегрировать обучение в вузе в нужды рынка труда. Я сейчас закончил большую работу, в которой обобщил все те реформы, которые были начаты под моим руководством.
Итак, что касается высшего образования. Эта та сфера образования, где получился самый большой скандал и где сделано меньше всего. Я и сейчас признаю: провести необходимые реформы, а именно — добиться сокращения количества вузов и введения принципа "деньги следуют за студентом" — очень непросто.
С одной стороны, судя по государственным документам, эти реформы неизбежны. С другой — по болонскому процессу вузы — очень независимые организации. То есть мы не можем каким-то специальным указом или распоряжением взять и что-то решать за Латвийский университет или Рижский технический. Это выглядит немного странным, но так есть.
Что я вижу сейчас? В большинстве программ политических партий есть установка на то, что в Латвии нужно сокращать количество вузов, а также обеспечить систему, при которой студент, получивший образование за бюджетные средства, должен отработать в Латвии сколько-то лет. Теперь вопрос: какими темпами все это будет продвигаться?
По моей информации, Министерство образования собирается внедрить новую модель финансирования высшего образования, которая как раз зависит от результатов, с 2016 года. Конечно, любое правительство может сказать: нет-нет, давайте это отложим. Но, по-моему, всем уже понятно, что откладывать эти реформы нет никакого смысла, если мы действительно хотим добиться роста качества высшего образования.
Деньги портят ректоров
— Я до сих пор уверен, что нам нужна еще более жесткая модель финансирования высшего образования. Когда его фактически нет в прямом виде, все студенты учатся за свои деньги. Но потом, когда студент начинает работать в Латвии, государство возвращает ему деньги, потраченные на учебу в вузе. Так мы можем гарантировать, что не будем оплачивать учебу тех молодых людей, которые после окончания вуза уезжают работать в другие страны. Латвия же просто теряет потраченные на обучение такого студента деньги. Но такая схема оказалось очень радикальной, и ее сочли неправильной.
В итоге все вылилось в страшное противостояние со стороны руководства вузов. Они не на шутку ополчились на меня. И это понятно: они годами сидели в привычной и устоявшейся среде, никто не спрашивал с них результата, деньги они получали исправно, так зачем что-то менять?
К тому же через вузы шли огромные европейские средства, за прошлый год освоения средств ЕС — что-то около 300 млн. евро. Ректоры вузов получают сумасшедшие зарплаты на уровне 8–9 тысяч в месяц. То есть все было очень уютно.
Государство ничего не требует. Студенты в целом — тоже, а требовательные и те, кого не устраивает качество латвийского образования, просто уезжают учиться за границу. Отличная система! Но только не со стороны налогоплательщика, который платит за все это из своего кармана. И не со стороны бизнеса, который не может выбрать качественные кадры для своего производства после вузов.
