Почему у латвийских вузов такой низкий рейтинг?
Марцис АУЗИНЬШ, ректор Латвийского университета (ЛУ):
— Меня на самом деле очень огорчает, и я даже возражаю против упреков о том, что мы "где-то внизу». Это абсолютное непонимание данного рейтинга. Рейтинг квалифицирует порядка двадцати тысяч вузов. И попасть в этот рейтинг значит попасть в 3–4% лучших вузов мира.
Для меня как ректора университета это значит, что нас очень высоко оценили, мы попали в элиту мировых университетов. Да, Массачусетский технологический институт впереди нас, но чтобы понять, почему он впереди нас, достаточно заглянуть в его бюджет. Я сам работал какое-то время в Калифорнийском университете в Беркли (27-е место в рейтинге), так вот бюджеты Беркли и Стэнфорда (7-е место) больше, чем бюджет всей Латвии. Понятно, что еще какое-то время нам будет сложно с ними конкурировать, понятно, что они будут впереди нас. Поэтому то, что мы попали в 800 лучших вузов мира, — это очень хороший результат.
Более того, мы находимся в этом рейтинге уже второй год подряд. К сожалению, ни один другой вуз Латвии в эти рейтинги не попал. Да, Тарту выше нас, он в двух процентах лучших вузов мира, тогда как мы — в трех. Но на это можно смотреть по-другому: оба университета попали в Клуб лучших вузов мира.
Борис КУРОВ: председатель правления RSEBAA:
— Я считаю, что все дело в отсутствии у Министерства образования какой-либо стратегии высшего образования, поскольку государственные университеты, в том числе и ЛУ, являются иждивенцами государства, выделяющего деньги по требованию ректоров, которые, в свою очередь, абсолютно не отвечают за качество и уровень образования. Например, экономический факультет ЛУ не участвует ни в каких процессах международной аккредитации. Это совершенно оторванные от практики преподаватели.
Мой однокурсник преподает в ЛУ международный бизнес, хотя сам никогда в жизни не участвовал в международном бизнесе. Отсюда нет никаких международных связей с другими вузами, нет образования на английском языке. Откуда же возьмется качество, если все базируется на преподавателях, которые когда-то читали политэкономию социализма или научный коммунизм.
А в то же время Тартуский университет кормит весь город. Он не только не берет у государства ни копейки, а сам вкладывает в Тарту свои деньги, поскольку занимается высокой наукой, имеет большое количество иностранных студентов и преподавателей. И все это на расстоянии всего в 200 километров от нас.
Юрис ЗАКИС, ректор Высшей школы социальных технологий, бывший ректор ЛУ:
На место в рейтинге влияет мировая известность вуза, а не то, как он оценивается в рамках своей страны. Здесь важны признание и исторический имидж. Ясно, что Тартуский университет обязательно должен присутствовать, также, как и Вильнюсский. А Латвийский университет гораздо моложе этих знаменитых старинных вузов.
Латвийским высшим школам, чтобы подняться в данном рейтинге, нужно показать себя в мировом масштабе, участвовать в различных научных мероприятиях — это вопрос узнаваемости, а не каких-то отдельных показателей.
Кстати, поскольку мы преподаем на латышском языке, то находимся на первом месте в мире, поскольку ни в одном другом вузе этого не делается. Также и российские вузы, преподающие на русском языке, не могут сравниться с англоязычными университетами. Огромное значение имеет язык.
А зачем нам что-то делать, чтобы повысить свой рейтинг в глазах мировой общественности? Нам рейтинг нужен для того, чтобы госбюджет деньги выделил. И поэтому мы должны быть хорошими в своей стране, перед своим народом. Возможность привлечь иностранных студентов — это ерунда, потому что наши физики никогда не будут лучше физиков Франции или Англии. Мы можем себя показать только своей спецификой, набором языков (латышский, русский, английский) или своей культурой. Но никак не классическими науками — известные вузы всегда будут выше нас.
Это зависит от масштаба страны: какое финансирование у нас на одного студента или профессора и какое там! В Литве и в Эстонии тоже плохое финансирование, но они не такие националисты, как Латвийский университет. ЛУ — национальный университет, а Тартуский и Вильнюсский — международные.
В Тартуском изначально преподавали на немецком и русском языках, а эстонский язык появился только в 1919 году. А у нас с самого начала был принцип, что преподавание в ЛУ будет только на латышском языке. Даже основатель Латвийского университета, знаменитый химик Пауль Вальден, сбежал, сказав: "Я химию не буду преподавать на таком языке, потому что латышской химии нет. Есть только немецкая и русская химия".
